Страждущие дети кино

Приписывают великому Шекспиру, а так — кто его точно знает, кто сказал знаменитое — про то, что, мол, жизнь, это театр, а люди в нем — актеры. Авторство в данному случае вообще не важно, важна суть, которую так и подмывает оспорить: жизнь ведь давно уже перестала быть театром, превратившись в самое настоящее кино.

Тут, конечно, тоже легко впасть в философствование: мол, биография наша есть лишь смена кадров при не всегда удачном монтаже. У кого-то она — полный метр, у кого-то короткометражка. Или поговорить о жанрах: вот, мол, у меня-то комедия сплошная, а у Васьки — триллер, особенно когда его жена на взводе.

Но — нет. Все не так и не о том на самом деле. А о чем? Вот о чем: мы все выросли из него, из кино этого самого.

Что там врать-то! Не в театры мы ходили по большей части, а сбегали с уроков в кинотеатры. Вот они — наши университеты, дающие знания по всем дисциплинам — от полового, простите, воспитания, до жизнеустройства. А между всем этим — уроки гордости, чести, уважения, прощения, самопожертвования, легкости, глупости и веры.

Проблемы есть: вечный режиссерский хеппи-энд — обманка. Но мы же знаем, как бывает на самом деле.

Да и в детстве об этом догадывались. А в остальном...

В остальном росли и взрослели кто под «Летят журавли» Михаила Калатозова, кто под «Два капитана» Евгения Карелова, кто под «Приключение Электроника» Константина Бромберга. Это уже после были легшие в основу этих фильмов книги.

«Синематограф — это лекарство для страждущих», — утверждали герои картины «Человек с бульвара Капуцинов». Чистая правда! Мы — вечные страждущие дети кино. Так уж вышло.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Авторский плен Александра Филипенко. В минувшую субботу в Доме-музее Бориса Пастернака актер прочитал свою новую программу. После спектакля корреспондент «НО» выяснила у Филиппенко, почему он считает себя простым переводчиком...