За мужем уехала в чернобыль: инфографика

Мы сидим с Валентиной Ефремовой в ее квартире в Щербинке и листаем «чернобыльский альбом».

— Ну какой я ликвидатор? Мне даже неудобно так называться, я просто секретарем была. Со всего Союза приезжали туда ребята, сколько их там сгорело!

В альбоме — много фотографий, запечатлевших страшные события 29-летней давности. Вот то, что осталось от четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС после взрыва, вот гигантский бетонный «саркофаг», закрывающий место аварии, город Припять — заживо похороненный атомным пеплом. Еще в альбоме — газетные вырезки и листы со стихотворениями участников ликвидации. Все это бережно хранил ее муж— Алексей Ефремов, проработавший в Чернобыле больше года. Его фотография, с черной траурной лентой на уголке, стоит рядом на столе. Смеющиеся глаза, трубка во рту — таким его запечатлели в марте 1986-го. Он умер от рака несколько лет назад…

Полковник Ефремов поехал в Чернобыль в октябре 1986 года. К концу года, когда разрушенный реактор закрыли «саркофагом», он должен был вернуться домой. Но не вернулся. И супруга поехала за ним. В пансионате, где жили ликвидаторы (в 100 километрах от места аварии), она увидела смертельно уставших, но воодушевленных людей. Несмотря на режим работы (каждый день, без выходных, в 6 утра они выезжали на станцию и возвращались только ближе к полуночи), люди работали на пределе. А Алексея попросили остаться, чтобы курировать работы по восстановлению блока вспомогательных систем реакторного отделения (ВСРО), в котором находилась система управления четвертым и третьим блоками станции. Блок находился непосредственно у места аварии.

— Думаю, не выберется он у меня оттуда живым, если я ему не помогу. И я решила остаться с ним, — вспоминает Валентина Алексеевна.

…Радиация не кусает, не жжет и не колет — она незаметна. Человек, получивший дозу, чувствует только металлический привкус во рту. Ликвидаторов, «накопивших» дозу в 25 рентгенов, отправляли домой. На их место приезжали новые.

«Новобранцев» регистрировала Валентина Алексеевна, которая стала работать секретарем руководителя Управления строительства № 605, вела документооборот. Сама дозиметр — устройство, измеряющее дозу облучения, — не носила.

— Мне было стыдно, люди на станции работают, а я сижу во «второй зоне» (40–50 километров от аварии. — «НО»).

Только спустя много лет, проходя обследование, женщина узнала, что получила дозу облучения в 21 рентген. Вместе с мужем она пробыла в Чернобыле до ноября 1987 года, пока не были выполнены все работы на ВСРО. Понять, чего это стоило семье, можно, прочитав записку, сохранившуюся в «чернобыльском альбоме», на которой рукой мужа было написано: «Доклад начальника монтажного района. Трубопровод, возможно, сегодня не закончим. Должны закончить, но ребята уже сгорели».

Ирина Осипова, начальник управления соцзащиты по ТиНАО: «На территории наших округов проживают 207 участников ликвидации катастрофы на Чернобыльской АЭС 1986–1987 годов и 27 человек, ставших инвалидами вследствие катастрофы. Департамент соцзащиты населения в преддверии 29-й годовщины трагедии выплатил ликвидаторам и участникам материальную помощь и вручил продовольственные наборы».