Вновь у судьбы меняются планы

Константина Павловича Стрижова в Десеновском знают многие. Когда он выходит на улицу, прохожие приветствуют его, интересуются, как дела и здоровье. А 9 Мая они вновь увидят ветерана, но уже по телевизору. Он будет смотреть парад Победы на Красной площади рядом с президентом России Владимиром Путиным.

В квартире ветерана прибрано и уютно. Константин Павлович всю работу по дому делает сам. Помощи у родных или социальных служб не просит принципиально. В свои 95 лет старается держать себя в форме. Весной и летом он не против выйти в парк, захватив с собой палки для новомодной скандинавской ходьбы. А зимой — сменить их на любимые лыжи.

— Правда, моржевать уже, к сожалению, не могу, — вздыхает ветеран.— Знаете, я раньше даже на Ладожском озере окунался в прорубь зимой! Но сейчас здоровье уже не то...

Зато на другие увлечения сил и здоровья хватает. Он участвует в патриотических мероприятиях, иногда играет на аккордеоне и, кажется, никогда не сидит без дела. В преддверии 9 Мая, когда Константин Павлович готовится встретить 77-ю годовщину Победы на Красной площади, корреспондентам «НО» с трудом удалось застать ветерана дома. Но он все же нашел время, чтобы рассказать свою военную историю.

Спали на холодной земле

Спустя пять дней после начала войны 14-летний Костя Стрижов вместе с другими мальчишками приехали на Белорусский вокзал в полном смятении. Им предстояло отправиться на фронт! Но что они умели? Оружие в руках никогда не держали, да и боевых машин не видели... А когда подошли к поезду, поняли: в этой войне их оружием будет не винтовка, а самая обычная лопата для рытья окопов. Ребят набрался целый эшелон. Путь им предстоял длинный: сначала до Вязьмы, а потом до небольшой деревушки на Днепре. О том, что ждало впереди, никто и представить не мог, пока ребята не добрались до Вязьмы...

— Приезжаем, а вокзала уже нет. Разбомбили, — вспоминает ветеран.

Некогда людное место опустело в одно мгновение. А вместо здания вокзала, где дети надеялись найти хоть какой-то приют, стояли обугленные руины, наводящие ужас на подростков. Из оцепенения детей вывел голос старшины, который скомандовал всем собраться в ближайшем овраге.

— Здесь спать и будем, — объявил он мальчишкам, одетым только в летние футболки и легкие штаны.

Самым удачливым родители успели закинуть в сумки хоть какую-то верхнюю одежду. Константин в их числе не оказался и вынужден был спать на голой холодной земле, положив под голову сумку с вещами.

А рано утром — снова в путь, и уже пешком. Солнце пекло ужасно. Всем хотелось пить.

— И почему-то колодцы, которые мы видели, пустые были. Приходилось пить остатки воды с песком и солью, — вспоминает ветеран. — До Днепра добрались только через несколько дней. Голодные жутко, все, что родители из еды с собой положили, уже закончилось...

Так школьники оказались в незнакомой деревне, заменив учебу рытьем окопов под гул вражеских самолетов. А свои уютные теплые кровати — на солому под навесом, которую по ночам без конца трепал ветер.

Команда «Воздух!»

Спустя неделю линия обороны была готова, и ребята направились из деревни в ближайший город, где была железная дорога. Наконец-то домой!

— Идем строем, уже видим городишко. И тут команда: «Воздух!» Налетели тридцать юнкерсов (немецких самолетов. — «НО»), началась бомбардировка... — рассказывает ветеран.

Мальчишки бросились врассыпную. Самолеты пикировали над зданиями, словно ласточки перед дождем, наводя на ребят ужас. Город превращался в руины в считаные секунды. И понимание того, что твоя жизнь висит на волоске, заставляло ребят замереть от страха.

Тот ужас, что испытал 14-летний Костя Стрижов, словами не передать. Но после увиденного он не помнил ничего: ни поезда на Москву, ни дороги, ни товарищей.

Из оцепенения его вывел только голос старшины, давший команду на выход. Москва. Приехали.

Оборванный мальчишка

— Нас высадили где-то на окраине города. Как до дома добираться — непонятно, — вспоминает ветеран, — через всю Москву пришлось пробираться. Где-то пешком, где-то на трамваях.

Усталость и голод постепенно брали свое. Ближе к концу пути юноша не мог нормально идти, останавливался через каждые сто метров. Лишь бы отдышаться. Грязный, в порванной одежде, мальчишка уже не думал ни о чем, кроме как скорее добраться до своих. А когда увидел родной дом, только и смог, что облокотиться на калитку.

— Дунь, тут какой-то оборваныш тебя спрашивает! — крикнула бабушка, случайно выйдя на улицу и увидев пацаненка. Внука в таком состоянии она узнать не смогла.

— Мать признала меня сразу. Чуть ли не волоком затащила, и я уснул мгновенно, даже мыться не пошел, — вспоминает Константин Павлович.

Бомбы разрывались рядом с домом

Злосчастные немецкие самолеты вскоре вновь застали его и в родной деревне Борисово (сейчас это юг Москвы. — «НО»). Поэтому на окраине тоже пришлось рыть окопы. Правда, прятались в них недолго. — Сваришь на обед картошку или суп, а тут — тревога. Бежишь в окоп, возвращаешься, а еды-то уже и нет. Кто-то утащил, — рассказывает ветеран. — Поэтому местные стали рыть окопы на своих участках. Хотя и ими редко пользовались, привыкли.

Для мальчишек наблюдение за воздушными боями над Москвой и окрестностями стало обычным делом. Особенно завораживали ночные стычки, когда прожектора «выхватывали» немецкие самолеты, а советские зенитки тут же сбивали их, заставляя рассыпаться на сотни частей. Но когда один такой налет совершили на деревню Стрижова, ребятам было не до наблюдений.

— Как-то сидим с друзьями, смотрим за боем. И тут глядь — летят самолеты, слишком близко к нам. И вдруг бомбы бросают! Мы врассыпную... Одна-то бомба в пруд попала, там взорвалась. А вот вторая — между нашим домом и соседским, — рассказывает ветеран. — Я едва до окопа успел добежать! Всю ночь боялся высунуться — слышал, как разрывались снаряды, как падали на землю куски дома. А чьего — понять не мог...

И когда вышел из укрытия, глазам не поверил: дома соседа будто и не было никогда.

— Потом решился наконец и посмотрел на наш дом. Вроде все на месте: вижу печку, стол. И только потом понимаю — одной стены-то нет... — вспоминает ветеран. — Ну, хоть живы остались.

Если тебя убьют — узнаю по родимому пятну на спине

А пока дома восстанавливали, ребят продолжали собирать и отправлять рыть окопы. Однажды вызвали добровольцев, чтобы те отправились под Лыткарино, а потом в Подольск.

— Мать мне говорит, мол, опыт у тебя есть, езжай, — рассказывает ветеран. — Она боялась за меня, конечно. Но ничего не поделаешь.

Женщина старалась подбадривать сына. Шутила, собирая в путь. Хотя вряд ли это можно было назвать шуткой. — Да ты не переживай! Если тебя убьют — узнаю по родимому пятну на спине, — сказала она и неожиданно для самой себя засмеялась.

Константин шутку оценил и пообещал, что не придется маме ничьи спины рассматривать. Хотя могло быть иначе...

Как-то раз закончили ребята поздно, решили отдохнуть. Собрались у повозки с лошадью, сели — кто-то на обозе, ктото рядом с ним.

— И только закурили, — признается ветеран.

А тут самолеты вражеские! Ужасающая красота боя захватила мальчишек настолько, что они не сразу заметили, как юнкерсы пошли на пике чуть ли не над ними.

— Начали бомбы падать. Двенадцать штук какой-то немец сбросил! Мы даже не успели спрятаться, как лошадь перепугалась и рванула куда-то в темноту, — вспоминает ветеран. — Мы все попадали. Благо ни один снаряд не попал. Пришлось переждать налет. А утром ребята отправились посмотреть на воронки от бомб.

— Солдаты, что там были, удивились: мол, вот так да, такой отряд, и все живы после бомбежки! — вспоминает Стрижов. А потом спросили, а не курили ли ребята случайно перед налетом. Те лукавить не стали. И поняли, что беду-то они сами на себя накликали: в темноте с неба хорошо видно огоньки от папирос, особенно если тех много... Так немцы мальчишек и обнаружили.

— С тех пор я курить и бросил, — улыбается Константин Стрижов.

Путь до Победы

После всех этих историй Константин Стрижов точно решил для себя: будет летчиком! Наверное, сама судьба ему велит связать жизнь с небом, раз так старательно уберегает от вражеских бомб. До 1943 года молодой человек учился в школе и работал на заводе. А затем пошел в летное училище. Но ходить на пары им пришлось недолго: осень прошла, и всех студентов перебросили в Горно-Алтайск — заготавливать лес почти наравне с заключенными, что находились там. — Мы с ними не пересекались. Они за заборчиком были. Но у них и домики отапливались, и еда хорошая была в отличие от нас, — вспоминает ветеран.

После чего многие курсанты начали болеть. Константин не простыл ни разу, но его настигла другая беда. Весной, когда студентов вернули в город, выяснилось, что у юноши упало зрение.

— Так моя мечта стать летчиком и погибла, — вздыхает Константин Павлович. Но он не стал отчаиваться. Поступил на радиста и отправился на учебу в Новосибирск. И уже готовился отправиться на фронт.

— Но экзамены я сдал на все пятерки, так что оставили меня в училище обучать других, — говорит ветеран. — Нас трое таких было. Шуму мы, конечно, подняли! Но командир сказал, что приказ не обсуждается. Говорил, что за хорошую работу нас в Москву отпустят. А там уже и на фронт распределят.

И даже после этого судьба распорядилась иначе. В Москве снова пришлось учиться и работать. А вскоре и война закончилась. Наступила долгожданная победа.

Готовность № 1

Каждый год 9 Мая для Константина Стрижова волнительный праздник. В этом году — особенно, поскольку его, как и некоторых других, позвали на трибуну на Красной площади. Волонтеры помогают ему и всем участникам подготовиться к параду. Ветеранов уже свозили на медицинское обследование. Для каждого сшили индивидуальный костюм. А буквально за день до интервью «НО» Константин Павлович побывал на благотворительной акции «Красная гвоздика». Там ему провели фотосессию.

— Теперь каждый день чуть ли не по минутам расписан. Суета, даже с внуками не поговоришь! Ладно хоть на машине возят, а то у меня самого транспорта нет, — смеется Константин Стрижов. — Но это приятно, конечно. Я даже подумать о таком не мог, ни в юношестве, ни сейчас! Вот такой сюрприз на 9 Мая.