Увидит кого, превратится в него, и давай голову морочить...

Было это лет триста назад.

Костер у реки горел, Кузя сидел, а Леха, Кирзач, Голливуд, Машка и я стояли.

— Человек-коза, — продолжал Кузя, — ходит по берегу, а в воду ему нельзя...

Костер плюнул Кузе в лицо плотным серым клубом.

Он плюнул в ответ и пересел.

— И ходит он, короче, в войлочных тапочках.

— Чего это? — Дурак. Чтоб не слышно.

Копыта же стучат. А как увидит кого, превратится в него, и давай голову морочить...

— Не страшно! — скривилась Машка и села. — А знаете про девочку в библиотеке? — Ну? — Пришел сторож школьный ночью в библиотеку. А там стол длинный. Видит, на том конце девочка сидит. Ну он сел напротив. Сидит. А она улыбнулась и... на локтях по столу как побежит к нему! С той ночи он и онемел.

Стало жутко. Притихли. Покрышка догорала, а черная речка тихо плескалась. Кузя еще раз проверил удочки, и все пошли спать.

Меня разбудила Машка.

— Пошли, я чего нашла.

Она повела меня за палатку в кусты. Там стояла, блестя глазами в лунном свете, привязанная коза.

— Давай, — говорит, — Кузю пугнем ею.

— Давай.

Коза сопротивлялась не сильно. Мы подвели ее к палатке и собрались загнать туда, но полог откинулся и навстречу вышел заспанный Кузя.

— А-а, пугатели нашлись.

Знаю я эту козу! — Человека-козу, скажи еще.

— Дураки. Это дяди Валеры.

Он их пастись тут выгоняет.

— А чего на веревке она? — Я откуда знаю, купался, наверное, кто-то, да и привязал.

Отпустите. А я удочки пойду проверю.

Он вырвал у Машки веревку и, ведя козу за собой, растворился в кустах.

— Ну во-от, — протянула Машка. — Ладно, спать пошли.

Мы нырнули в палатку. Там вповалку спали Леха, Кирзач, Голливуд и... Кузя.