Сто лет моей верности

Старожил деревни Акулово Кленовского поселения Мария Никаноровна Рогачева 28 марта отметила вековой юбилей. К местным жителям, которые в этот день пришли поздравить именинницу с днем рождения, присоединились и корреспонденты «НО».

В большом деревенском доме как никогда весело. Зять Марии Никаноровны Владимир уже взял в руки гармошку, а дочь Галина готовится пуститься в пляс и исполнить несколько частушек.

Была бы возможность, на юбилей к бабе Мане собрались бы жители всей деревни. Но возраст есть возраст. Поэтому свой сотый день рождения Мария Никаноровна отмечает в кругу самых близких. Она бы с удовольствием и в пляс пустилась вместе с гостями, а еще спела что-нибудь народное.

— Но года не те, — устало улыбается Мария Никаноровна. — А петь я любила. Вот, бывало, в молодости устанем на сенокосе, стога на себя навалим. Голодные… Ноги еле тащим, а как запоем — и куда только усталость делась!

— А на Кузьму и Демьяна как отплясывали!— вспоминает Галина. — Это наш престольный праздник. Раньше в деревне стояла церковь, освященная в честь этих святых. Вся деревня отмечала!

В Акулове этот праздник до сих пор самый любимый. Сначала жители вместе идут на службу, а потом устраивают настоящее народное гуляние. Песни под гармошку здесь теперь поют редко, а за праздничным столом соседи собираются до сих пор. А раньше такие посиделки устраивали и в гостях у Марии Никаноровны.

— Дом был не такой большой, как сейчас. Поэтому, когда еще человек по 20 гостей приезжали, стелили сено под смородину — там и спали. Летом тепло было, хорошо, — вспоминает дочь именинницы Галина.

  Она родилась здесь же, в Акулове, в 1942 году. О жизни мамы может рассказывать много. Вспоминая былое, время от времени плачет, потому что эта история хоть и со счастливым концом, но не такая веселая, какой могла быть.

Бремя советского рабочего

Мария Никаноровна родилась в подмосковной деревне Беляево. Отучилась четыре класса в местной школе и в 13 лет пошла работать на производство бабенской игрушки, где занималась полировкой пирамид и матрешек. На тот момент девочка Маша была одной из самых маленьких работниц. Чтобы доставать до станка и работать вместе со взрослыми, ей соорудили небольшую подножку.

— Устроили ее туда по знакомству. Семье помогать нужно было, денег не было. А в 1930-е годы хорошо никто не жил, — рассказывает Галина.

Там Мария Никаноровна проработала пять лет, а потом устроилась на Подольский электромеханический завод.

— Чем именно занималась, никогда не говорила, только повторяла: «Секретный завод, Галя». И только позавчера рассказала, что делала там патроны, — рассказывает Галина.

— И тогда же, когда мне было восемнадцать, я встретила Сергея из деревни Акулово. Проводила его в армию, дождалась, а когда он вернулся, вместе на заводе с ним и работала, — вспоминает Мария Никаноровна.

Дело шло к свадьбе: Сергей привел ее в родительский дом, и влюбленные уже хотели расписаться в сельсовете. Но началась война.

Зайдите через неделю

— Первый раз мы пришли в сельсовет в воскресенье. Там оказался выходной. И нам сказали прийти на следующий день, — вспоминает Мария Никаноровна. В понедельник их попросили зайти еще через неделю, сказав: «Не волнуйтесь, распишем». Помещение сельсовета отдали для ночевки беженцев, а все документы закопали в землю. Где их теперь найдешь. Да и не верил никто, что война окажется такой долгой.

А через несколько дней Сергея призвали в армию, не дав и лишнего дня задержаться дома. Он ушел со словами: «Только дождись, не уходи от моих родителей. Вернусь к тебе». А Мария Никаноровна осталась жить в Акулове в ожидании возлюбленного и дочери, которую на тот момент уже носила под сердцем. Дальше все произошло так, как в фильмах о нелегкой жизни деревни в военные годы.

— Остались здесь одни бабенки да четыре деда, — говорит Мария Никаноровна. — Нас со свекровью гоняли на заготовку картошки, капусты. Свеклу пололи. Кто лес заготавливал, кто торф добывал. Совсем старые бабки коров доили, а мы подвозили корма и сено. Это сейчас машины, а тогда на лошадях, которых ночью по очереди пасти ходили.

Жить оставалось только надеждой на скорое окончание войны и возращение Сергея домой.

— Я помню, как мама берегла те письма, которые ей отец писал с фронта. Говорил, что если мальчик родится, пусть Сашкой назовет, а если дочь — Шурой, — вспоминает дочь Марии Никаноровны. Но девочку назвали не так, как просил Сергей. Имя Галина ей дала свекровь, которая, увидев ее впервые, ничего не могла сказать, кроме как: «Миленький мой Галчененочек».

— Уж очень сильно я глазки таращила, — улыбается Галина.

Правда, новость о рождении дочери Сергей так и не получил. Практически сразу Мария Никаноровна узнала, что возлюбленного отправляют воевать подо Ржев.

А через несколько дней, 24 августа, ей пришла похоронка с фронта.

Уйти или остаться

— Выбирай, что делать, — говорил Марии отец. — Со старыми жить — хуже чем с малыми.

Вот Мария Никаноровна и начала думать. Остаться в доме Сергея — значит никогда не выйти замуж. Вернуться домой — там и без нее еще пятеро братьев и сестер. Куда деваться?

Но из Акулова Марию Никаноровну никто не гнал. Свекровь сама просила невестку не оставлять их с мужем одних. У них, кроме нее и внучки Гали, никого не осталось.

Дочь Марии подрастала, а семья все надеялась, что война закончится и Сергей все-таки вернется домой.

По крайней мере так бывало с теми, кто уже получал похоронки в деревне. Но чуда не произошло. Своего отца Галина видела только на фотографии, которая и сейчас висит на стене в их доме. Заменить папу ей никто так и не смог.

— К маме сватались, но она в первую очередь думала обо мне, — рассказывает Галина. — Как-то подошел ко мне один и говорит: «Хочешь часики подарю, еще что-нибудь, только папой назови».

Но ответ девочки Гали был совсем не детским: «Часики давай, а папой звать не буду».

Этого Марии Никаноровне было достаточно, чтобы понять: жить нужно для маленькой дочурки. Не просто так Сергей просил хранить ему верность.

— И это несмотря на то, что мамина сестра хотела забрать меня к себе. Своих детей у нее не было, а мама к тому моменту все хозяйство на себе тянула.

Не отдала она меня никому, конечно, даже и в мыслях такого не было, — говорит Галина.

Дочь подрастала, а жизнь легче не становилась. Пришло время Галину отдавать в школу. Мария Никаноровна продала корову, купила дочери форму, а сама решила, что в колхозе оставаться больше нельзя: семью поднимать нужно.

— Долго просила ее отпустить, а когда наконец трудовую книжку получила, устроилась работать на завод, — рассказывает Галина.

Мария Никаноровна стала быстро вставать на ноги. Сначала получала 50 рублей, потом уже 100 Успевать приходилось все: и на заводе работать, и за хозяйством следить, детей воспитывать.

— Она и племянников поднимала, которые на тот момент без матери остались. Продукты возила, на каникулы к себе всегда забирала, — вспоминает дочь Галина. — А когда на пенсию вышла — времени как будто еще меньше стало. Внуки…

Ученая бабушка

— За телевизором никому не давала засиживаться. Пройдет, увидит, кто-нибудь в «ящик» уставился, — и ругаться начинала, — улыбается Галина. — Не со зла, конечно, по-доброму.

Дочь Марии Никаноровны вместе с мужем практически в один голос говорят: «Читала она очень много и внукам постоянно говорила это делать».

Улыбаясь, родственники говорят, что баба Маша у них юридически подкованная.

— Глаза не видят, а она возьмет две пары очков — и от корки до корки всю «Подольскую правду» прочитает. Корова, говорит, у вас, а вы налоги за нее платите? — рассказывает зять Владимир. — Все контролировала.

— Дом наш всегда гостеприимным был. Праздники всем дружным семейством отмечали, сейчас тоже собираемся, но уже не все. Работа… — говорит дочь Марии Никаноровны. — И все это мамина заслуга, что наша семья такая большая и дружная. Ее гостеприимство и доброжелательность нам всем и передалась. А еще и верность, которую она моему отцу, можно сказать, на протяжении всего века доказывала. И мне она ее доказала.