Слезам не верила, а верила любви

17 июня народной артистке РФ, ведущей актрисе «Ленкома» Александре Захаровой исполнится 55 лет. Сегодня Александре Марковне уже не нужно доказывать, что на детях известных артистов природа отдыхает далеко не всегда. Ее театральная жизнь сложилась на редкость удачно — она переиграла множество центральных ролей в спектаклях, на которые стремилась вся Москва, и снялась в трех десятках фильмов, некоторые из которых стали классикой.

Саша, обычно родители-актеры всегда очень болезненно относятся к тому, что их ребенок идет в эту среду, поскольку знают все подводные камни профессии. В вашем случае было по-другому?

Мои родители мечтали, чтобы я выбрала какую-нибудь другую дорогу в жизни, но особого выхода у нас не было — я с детства росла за кулисами театра, в котором они работали.

После окончания института вас приглашали пять разных режиссеров к себе в труппы. Но вы предпочли «Ленком». Многие думали, что вы рассчитывали на поддержку отца?

Так говорили люди, которые очень плохо знают моего отца. Первые десять лет я в нашем театре лишь носила табуретки в «Тиле», бегая в массовке. Однажды мне случайно в темноте двинули таковой по голове. Я приняла решение уйти, написав заявление.

И тогда вам предложили роль Офелии?

Да. Но не отец. «Гамлета» ставил не он, а Глеб Панфилов. Конечно, обидно, что в те годы были какие-то роли, которые прошли мимо, — жизнь актера ведь так быстротечна. Но это ведь некая школа.

Умные люди мне советовали при выборе театра ни в коем случае не идти в труппу отца, тем более что среди приглашавших меня к себе в театр был Андрей Гончаров.

Но я хотела работать только с Марком Анатольевичем. Потому что видела все его спектакли и «болела» ими.

Ну, а кроме спектаклей Захарова какие еще театральные потрясения случались в вашей жизни?

Я видела эфросовского «Брат Алеша».

Стояла в стороночке и плакала, потому что никак не могла отойти от монолога Льва Дурова, который произвел на меня очень сильное впечатление. Не менее потряс меня в свое время и додинский спектакль «Братья и сестры».

В «Чайке» у вашей Нины Заречной есть фраза: «Как здесь хорошо, тепло и уютно». А из каких слагающих состоит ваша персональная формула уюта?

Из разных составляющих, но, наверное, начинается она с того самого «шоколадного» московского детства, которое было у меня. Это то тепло, с которым принимали меня актеры Театра миниатюр, где работала моя мама.

А почему вы детство называете шоколадным?

А я выросла в районе улицы Ордынки.

Это — старая Москва. Как раз напротив нашего дома стояла фабрика «РотФронт», двухэтажное красного кирпича, небольшое строение. В самой ауре этого волшебного места было что-то «вневременное», напоминавшее атмосферу пьес Островского. На эту фабрику регулярно привозили какао-бобы, и поэтому наш район пропах шоколадом. Когда я шла гулять во двор, работницы фабрики выбрасывали нашей детской компании конфеты в окна. Это были и «Мишки», и «Трюфели». А шоколад того времени был совсем иной по вкусу, можете мне поверить!

 Вы росли тихоней?

Лет в семь я с родителями переехала в актерский кооператив, который располагался на пересечении Садового кольца и улицы Чехова. В нем жили Каневский, Вертинская, Демидова… Я дружила с ребятами и, в частности, с внучкой знаменитого онколога Минца — Сашей Лебедевой. И у нас с ней в ту пору была игра: мы уходили гулять на «кто грязней придет домой». Кто грязней придет, тот, и победил… Думаю, что «тихоней» меня можно назвать с очень большой натяжкой.

А какие встречи были знаковыми в вашей судьбе?

Мы часто гуляли в саду «Эрмитаж», где располагался замечательный деревянный театр с петухами. В нем работали многие известные эстрадные актеры.

Например, Аркадий Райкин. Играли там иногда и мои родители. Когда его ломали, артисты стояли вокруг и многие плакали.

Так вот, по саду «Эрмитаж» очень любил гулять Утесов. Родители с ним общались, а я, конечно же, не понимала, что вижу живую легенду. С отцом работало очень много талантливых людей, которые захаживали к нам в гости, — Тарковский, Астафьев, Миронов… Андрей Александрович появлялся всегда, как луч света, он был подарком! Подозреваю, что Миронов знал про себя, что он — ПОДАРОК. И держался соответственно, стараясь всех обласкать, сказать что-то доброе, хорошее…

Саша, вы сыграли десятки ролей — и каких! Меня более всего удивляет, что все ваши героини такие разные.

Как удается не повторяться?

Театр начинается с режиссера. А у нас режиссер — очень хороший. Я пришла к выводу, что можно быть отличным артистом, но если не встретишь своего режиссера, то мало что получится. Что касается меня, то мне, к счастью, грешно жаловаться на судьбу.