Охотник за караванами

15 февраля для тех, кто служил в Афганистане, — особая дата. В этот день в 1989 году завершился вывод Советских войск. Заместитель командира летного отряда Московского авиационного центра Алексей Диденко отслужил в Афганистане полтора года и до сих пор помнит, как участвовал в разгроме самого большого каравана с оружием боевиков.

Это сейчас Алексей Диденко работает заместителем командира летного отряда Московского авиационного центра Департамента ГОЧСиПБ... А в 1987 году он, 26-летний летчик 2-го класса, к войне в Афганистане был морально готов. По крайней мере, он сам так говорит. О ситуации там знал со слов очевидцев: бойцы, которые уже вернулись из горячей точки, рассказывали совсем не то, о чем сообщали советские газеты. О боевых действиях старались замалчивать. И чтобы не писать о них напрямую, раз за разом появлялись статьи об «учениях» советских войск в Афганистане.

Например, газета «Фрунзевец» писала, что солдаты не только «учатся», но и помогают мирному населению: работают на полях, строят школы, ремонтируют здания. А жители кишлаков (населенных пунктов. — «НО») этому только рады. На самом деле о таких «учениях» можно было только мечтать. Потери солдат ужасали. В среднем за год советские войска лишались экипажей 60 вертолетов и 10–20 самолетов. И это только по самым приблизительным подсчетам. Но, даже несмотря на такие цифры, у Алексея Диденко перед предстоящей командировкой не было ни страха, ни волнения.

— Наша профессия всегда связана с риском. А если ты боишься, зачем туда идти? — говорит Диденко. — А в Афганистан я ехал с желанием послужить на благо Родины. Если о чем-то плохом и думал, то всегда сам себя успокаивал: все будет хорошо.

Накануне отправки в горячую точку сослуживцы предложили Алексею сходить к гадалке. Мол, она точно подскажет, чего опасаться в Афганистане и как пройдет служба. Недаром летчиков считают суеверными. У них много примет.

— Например, в Афганистане многие никогда не фотографировались перед полетом, — вспоминает Алексей. — А кто-то перед вылетом не брился. Да ерунда все это! Хотя... та гадалка, по слухам, говорила всегда все как есть и никогда ничего не скрывала.

Но молодой офицер тогда только ухмыльнулся. Правду скажет или нет — вот и живи потом с этим. Бред! Но тем не менее о своей командировке он не сказал даже родным. Те до последнего думали, что его перевели в Казахстан.

...Сегодня об афганских событиях Диденко рассказывает как об обычных буднях. Просто и незамысловато звучат его слова:

— Подъем в четыре утра, первый вылет, заправка, второй вылет — и так целый день.

При этом он как-то и не говорит, что на самом деле каждый день мог стать последним. Вылетая на задание, летчики никогда не знали, где именно их ждет опасность.

Основная задача вертолетчиков — поиск караванов с оружием. Душманы перевозили его на верблюдах. Сложность была в том, что передвигался противник исключительно по ночам, а днем «залегал на дно» в одном из кишлаков.

— Очень часто мы возвращались ни с чем. Разведка давала нам примерный маршрут следования караванов. Первый вылет, второй, третий... Никого, — вспоминает Диденко.

Не все проходило гладко. Иногда после таких полетов целыми и невредимыми возвращались не все. Вертолеты сбивали, стоило им только чуть отклониться от маршрута. И это была не ошибка пилотов. Некоторые зоны на картах были отмечены как нейтральные, а на деле...

— Возникали стихийные перестрелки. Иногда и по 40 минут без остановки, — рассказывает Алексей.

Обычный человек не смог бы даже вспоминать об этом спокойно. Но, как оказалось, жить в постоянном напряжении и под прицелом противника стало практически привычкой.

...Утро 3 июня 1987 года было самым обычным. Подъем, завтрак, вылет. Впрочем, в воздух поднялись немного раньше обычного: еще до восхода солнца. Дело в том, что вот уже несколько дней вертолетчики не могли обнаружить караван. По данным разведки, перевозилось внушительное количество оружия. Но найти его никак не удавалось: хорошо маскировались. И тем не менее командование поставило задачу: найти и обезвредить.

— Тогда вылетело четыре вертолета: два Ми-8 — транспортно-боевых со спецназовцами на борту, два Ми-24 — боевых, которые осуществляли поддержку с воздуха. Я, совсем юный командир, тогда работал как раз на Ми-24, — рассказывает Алексей. — Мы даже и подумать не могли, что найдем их. Впрочем, не ждали нас и погонщики...

Скорее всего, нашим повезло, потому что вылетели в этот день действительно рано и застали караван как раз на подступах к кишлаку.

— Только потом мы узнали, что это был самый большой караван за всю историю Афганской войны — 250 вьючных животных и около 300 погонщиков. А тогда времени на размышление не было... Первые минут 40 боя обратный огонь был очень мощный — вертолет прострелили как решето. Была мысль улететь за подмогой, но наши спецназовцы находились на земле, поэтому их нельзя было оставлять без огневой поддержки. Верблюдов погонщики уложили в защитную цепь, стрелять приходилось прямо по животным. Конечно, убивать их не хотелось, но у нас стоял выбор: либо упустить вьючное, нагруженное ПЗРК (переносной зенитный комплекс), а потом через пару недель хоронить какого-нибудь сбитого пилота, либо уничтожать...

После боя обнаружилось столько оружия, что пришлось вызывать еще пару Ми-8, да и то справились кое-как только за шесть рейсов. Один вертолет даже чуть не упал, не долетев до полосы посадки, так был загружен. Но, к счастью, обошлось без жертв.

Этот день он до сих пор вспоминает как один из сложнейших за всю войну. За эту операцию он получил орден Красной Звезды.