Не гоните осень от порога…

Лучше всего любоваться природой в Новой Москве. Вот и наши журналисты отправились на прогулку…

Но скажут ведь, что в осени все не так — и запахи не те, и цвет травы, и шепот листьев, и тоскливые крики улетающих птиц. Ею наслаждаются недолго, в золотую ее пору, а потом — проклинают за затяжные дожди и промозглый ветер, первые холода и слякоть, за стылую унылость набрякших влагой, рвано-серых облаков и неласковость теряющего тепло солнца. Потому и гонят осень вон — да скорей бы уж лег снег, и то лучше! А ей обидно. Хмурится она и плачет безутешным дождем, стучится ветвями в стекло, стонет и вздыхает в саду по ночам — не рады ей. И, медленно пакуя вещи к отъезду, сгребая золотые свои мониста да алые парчовые юбки в чемоданы и узелки, примеряет она неброские и немаркие дорожные наряды — сплошь из серого, линялого полотна. Но уже и нарядившись, мнется в дверях, не решаясь переступить порог, пытаясь напоследок улыбнуться и понравиться — неожиданно ярким, высоким небом, непривычно теплым лучом солнца, вспышкой ярких, последних цветов.

Чем ей еще завоевать любовь? Насильно мил не будешь… И она вот-вот уйдет. Но когда вслед ей и в память о ней полетят над городом ледяные белые мухи, дочки осеннего дождя, кто-то вздохнет печально — вот и осень прошла. Зима идет…

Но скажут ведь, что в осени все не так — и запахи не те, и цвет травы, и шепот листьев, и тоскливые крики улетающих птиц. Ею наслаждаются недолго, в золотую ее пору, а потом — проклинают за затяжные дожди и промозглый ветер, первые холода и слякоть, за стылую унылость набрякших влагой, рвано-серых облаков и неласковость теряющего тепло солнца. Потому и гонят осень вон — да скорей бы уж лег снег, и то лучше! А ей обидно. Хмурится она и плачет безутешным дождем, стучится ветвями в стекло, стонет и вздыхает в саду по ночам — не рады ей. И, медленно пакуя вещи к отъезду, сгребая золотые свои мониста да алые парчовые юбки в чемоданы и узелки, примеряет она неброские и немаркие дорожные наряды — сплошь из серого, линялого полотна. Но уже и нарядившись, мнется в дверях, не решаясь переступить порог, пытаясь напоследок улыбнуться и понравиться — неожиданно ярким, высоким небом, непривычно теплым лучом солнца, вспышкой ярких, последних цветов.

Чем ей еще завоевать любовь? Насильно мил не будешь… И она вот-вот уйдет. Но когда вслед ей и в память о ней полетят над городом ледяные белые мухи, дочки осеннего дождя, кто-то вздохнет печально — вот и осень прошла. Зима идет…