Клим Шипенко: Я бы обязательно построил кинотеатр в Троицке

Не многие троичане знают, что по соседству с ними живет режиссер прогремевших фильмов «Холоп», «Салют-7» и «Текст» Клим Шипенко. За последнюю кинокартину он получил статуэтку «Золотого орла» Национальной академии кинематографических искусств в номинации «Лучший фильм».

— Клим, как жизнь рядом с Троицком, культурная в том числе? Как там обстоят дела с инфраструктурой, с досугом?

— В плане инфраструктуры мы особой разницы даже с центром столицы тут не ощущаем. В нашем замечательном районе есть все, разве что кроме кинотеатра. А его тут очень не хватает. Район огромный. Ближайший кинотеатр находится в Бутове. Я бы обязательно построил кинотеатр в Троицке! Вместе с тем я вижу и то, как стремительно развивается Новая Москва. И мне этот процесс, откровенно говоря, очень нравится.

— А как вы ощущаете это развитие?

— Ну, раньше до Троицка из Москвы было добираться по-настоящему тяжело, у меня много времени уходило на дорогу. В пробках стоял. А с тех пор как построили трассу, стало значительно лучше.

— Ваша работа режиссера связана с необходимостью постоянно бывать в центре. От МКАДа за сколько времени доезжаете до дома?

— Сейчас? За 25 минут.

— Вы уже второй раз удостаиваетесь премии «Золотой орел». Вначале был «Салют-7» — космическая драма. Сейчас — «Текст»: психологический триллер на стыке с артхаусом. Параллельно в кинотеатрах идет комедия «Холоп», побившая все кассовые рекорды. В чем секрет вашего успеха?

— Я кинопроизводству учился в Америке. И со слов ребят, учившихся во ВГИКе, понял, что наше обучение строилось по разному. Если в Америке к кино относятся как к бизнесу и учат прежде всего профессии, то в России — в большей степени самовыражению. Нас учили азам производства и тому, как снять фильм грамотно. А дальше ты можешь становиться художником или нет — это твой выбор, твое личное дело. Но ты обязан уметь заработать себе этой профессией на кусок хлеба. Целью обучения там было сделать так, чтобы после окончания киношколы у каждого из нас была работа, которая бы кормила. И поэтому наука самовыражения в том обучении составляла 20 процентов от общего времени. Притом что 80 процентов было отдано овладению базовыми знаниями и навыками. Более того, в последний год обучения нам, будущим режиссерам, предлагали выбрать себе еще и чисто техническую специальность. Это могла быть или профессия оператора-постановщика, который способен расставить свет на площадке и работать с разными камерами, или профессия звукорежиссера, способного записать звук с нуля. Еще вариант — профессия монтажера, который может смонтировать свой или любой другой фильм вручную.

Я, например, последний год обучался на оператора. Это мне очень помогло при работе над фильмом «Холоп». Я стремился снять не просто комедию, в которой люди произносят какие-то шутки, кажущиеся одним смешными, другим — нет. Чувство смешного ведь у всех очень разное. Одни любят «Камеди Клаб», а другие — Вуди Аллена. Я стремился сделать историю, которая бы работала, даже если бы из нее убрали все шутки. То есть не рассчитывал на юмор как на единственный движущий механизм. А вот рассказать грамотно историю, сделать визуальный аттракцион, который зрителя захватил бы с потрохами, — это было целью. Ну а если еще и смешно будет — бонус дополнительный.

— Вам ближе то, что называется коммерческим кино, нежели кино авторское?

— Снимая любой фильм, я всегда помню, что прежде всего участвую в рыночном кинематографе. Потому что деньги надо возвращать. Мое кино — это кинобизнес, а не киноискусство в его чистом виде.

И, кстати, те голливудские режиссеры, которых я очень люблю, которыми восхищаюсь не только я сам, но и весь мир, тоже всегда участвовали в первую очередь в рыночном кинематографе. И если внутри этого рыночного кинематографа у них получалось еще и самовыражаться, то это высший пилотаж.

— А как же фильм «Текст», взявший «Золотого орла»? Не кажется ли вам, что он стоит несколько в стороне от этой вашей «основной магистрали»?

— «Текст» — эмоциональная драма, там выдержан жанр полностью. Там хорошая идея. Она — в том, что в наше время телефон является зеркалом души, дневником, который может рассказать о тебе чужому человеку очень многое, если попадет к нему в руки. И, получая доступ к чужому телефону, ты можешь стать этим человеком для всех остальных. Если артхаус — это в своем роде игра без правил, то жанровое кино может состояться только в том случае, если все правила четко соблюдены. Я, снимая фильм, ставил себе задачу сделать так, чтобы зритель четко понимал, что именно происходит с моим героем, о чем он думает, в какую игру играет. Но я бы не относил «Текст» к артхаусу. Я лишь чуть-чуть, слегка, зашел на эту территорию, стараясь остаться в рамках жанра драмы. Но я понимаю, что вы имеете в виду, когда задаете этот вопрос. Фильмы того же Андрея Тарковского — это всегда личный взгляд автора на явление. Притом что этот его рассказ законам не подчиняется. Но сколько людей, мечтая снимать как Тарковский, Тарковскими так и не стали. Почему?

— Это хороший повод для размышлений. А почему, с вашей точки зрения, так «выстрелила» комедия «Холоп»?

— Мне кажется, что люди сегодня соскучились по непошлым, добрым фильмам, отсылающим к тем советским комедийным вершинам, которые так нравились нам в детстве. Моя любимая комедия — «Иван Васильевич меняет профессию» Леонида Гайдая. В каком-то смысле я, снимая «Холопа», ориентировался на нее. Смех, как известно, делает нас счастливее, и зритель, посмотрев добрый фильм, этой позитивной эмоцией хочет поделиться с близкими. Поэтому в случае с «Холопом» еще и сарафанное радио сработало в первые же дни. Я этому очень рад. Нам за эту работу не стыдно.