Фронтовой дневник офицера Петрова

«...И все же я решил написать о войне по возможности короче, используя дневник и форму дневниковой записи. Не писать не могу — это часть моей жизни». Геннадий Петров, прадед ученика 8 «К» класса школы № 2083 поселения Рязановское Федора Фещенко, оставил своим детям и внукам двухтомник, который назвал «История моей жизни». Одна из его частей — фронтовые заметки ветерана. 

После окончания 10-го класса Геннадия Петрова, юношу из Саратовской области, направили в Хабаровское военнопехотное училище, учеба в котором была для него, мягко говоря, нелегкой.

Из дневника 1942 года:

 «...Трудно мне было в армии. «...» У меня была слишком нежная, чувствительная и ранимая душа, и ломка моего «Я» как человека, личности, не умеющего лгать и скрывать свои чувства, больно отзывалась в моем сознании...»

Новая жизнь Геннадия началась летом 1944 года. К этому времени советские войска давно перешли в наступление. Уже были освобождены правобережная Украина, Николаев, Одесса, Севастополь. В июне началась операция по освобождению Белоруссии. Геннадию же было суждено воевать в Прибалтике.

Живучий русский человек

 Из дневника от 20 июля 1944 года:

«...Получив назначение из резерва, мы несколько дней на попутных машинах догоняли свой полк. «...» Продукты кончились, и мы голодали. Иногда нас кормили у костра вареной картошкой такие же голодные местные жители. Мы подходили к костру, и нас сажали рядом погреться, угощали бульбочкой (картошкой) и извинялись, что не могут угостить лучше. Живучий русский человек...»

По дороге лейтенант видел разрушенные дома и опустевшие улицы, голод и нищету... Когда он добрался до своих, ему доверили командовать 1-й минометной ротой — тридцатью бойцами, многие из которых были куда старше него и успели вернуться живыми из сражений.

Боевое крещение

Из дневника от 22 июля 1944 года:

«...Часа через два начали пристреливать миномет. Нас засекли, и на наши огневые посыпались немецкие снаряды. Это было мое первое боевое крещение. Я прыгнул в ближайшую щель (маленький индивидуальный окоп длиной полтора метра и глубиной до пояса) и оказался у командира минометного расчета Алдажарова. Он спокойно сидел и с любопытством смотрел на меня. Закурили и стали прислушиваться к взрывам. «...» Нет, я не чувствовал страха. Вероятно, по молодости и по глупости, но не потому, что не было реальной опасности...»

«...Меня очень удивило безрассудное поведение командира роты лейтенанта Сорокина. Во время обстрела он иронически посмеивался над немцами, чьи снаряды перелетали на наши позиции и рвались в лесу. Тем не менее осколки сыпались на огневые позиции, и мы стали уговаривать его не испытывать судьбу и спуститься в щель. Наконец он послушал нас, а спустя несколько секунд в это место, шипя, врезался осколок. Отсюда второй вывод: «Не бравируй своей смелостью, пропадешь!»

Несколько дней спустя звуки стрельбы стали привычными для Петрова. Его полк выдвинулся в латвийский город Краслава. По пути Геннадий даже встречал знакомых, но было, к сожалению, не до разговоров...

Не трусь, станешь зайцем и побежишь

Из дневника от 27 июля 1944 года:

«...Этот день был неудачный. Одна рота благодаря трусости командира не выдержала контратаки немцев и побежала. «...» Напрашивался третий вывод: «Не трусь, станешь зайцем и побежишь!»

«...Сегодня с командиром роты ходили в разведку и попали под минометный огонь. Огонь был настолько плотный, а возможность погибнуть такой реальной, что хотелось пальцами разгребать землю и хоть немного спрятаться в ней. Как только огонь ослаб, мы броском преодолели это место. Мне кажется, лейтенант умышленно таскает меня с собой, чтобы проверить на прочность!»

«...Пишу в 8 часов вечера. Сейчас снимаемся и уходим на старые огневые позиции. Наш батальон переходит в резерв дивизии...»

Следующая запись в дневнике появилась только через четверо суток. Каждый день младший лейтенант Геннадий Петров вместе с сослуживцами преодолевали по 20–30 километров, после чего падали вповалку и засыпали. Здесь было не до записей.

Нельзя ходить в одиночку

Из дневника от 1 августа 1944 года:

«...Вчера днем попали под обстрел немецкой самоходной пушки «Фердинанд». Поле миновали благополучно, но когда стали подходить к белому одноэтажному домику, откуда-то выполз «Фердинанд». «...» Звук выстрела и взрыв прозвучали одновременно. Снаряд попал в крышу, и она задымилась. У нас никто не пострадал».

«...В ту ночь у нас тяжело ранили минометчика Иванова. Он пошел на хутор за сеном, и ему встретились трое гражданских. Они спросили, куда он идет, и, переговорив между собой, один из них в упор выстрелил в Иванова. Мы слышали, как он застонал, а потом стал кричать: «Ой, минрота, помогите!» Пуля попала в живот, и через два часа он умер. Похоронили около огневых позиций. Отсюда четвертый вывод: «Нельзя ходить в одиночку, убьют».

Продолжить вести дневниковые записи Геннадий Петров опять смог лишь через четыре дня, вечером на привале. Рота лейтенанта продолжала двигаться через Прибалтику и уже находилась на левой стороне Западной Двины, чуть не погибнув по пути. От смерти уберег старшина Алдажаров, который вовремя заметил заминированное поле.

Своя мина прошуршала над головой

Из дневника от 5 августа 1944 года:

«...Я с телефоном скрытно выбрался на опушку леса. Передо мной большое поле. На опушке находились немцы. Подал по телефону команду «К бою!» и начал пристрелку одним минометом. Мины рвались где-то далеко в лесу, разрывов не видно, и приходилось  ориентироваться по звуку.  Я еще не имел опыта пристрелки, тем более в таких условиях, и стал сокращать дальность стрельбы. «...» Долго «гонял» разрывы по лесу, пока собственная мина не прошуршала над головой и не разорвалась рядом. Меня не задело. «...» На обратном пути в густой нескошенной пшенице, растущей вдоль дороги, заметил маленького зайчонка. Я подошел к нему. Мокрый, несчастный он прижался к земле и дрожал от холода. Я взял его, спрятал под гимнастерку и принес в роту. Ребята обрадовались зайцу, обсушили его и после небольшой дискуссии — есть или не есть — отпустили на волю...»

Человечность и честь для Петрова и большинства его товарищей были на первом плане. Но, увы, не для всех.

Солдат ушел к немцам

Из дневника от 17 сентября 1944 года:

«...12 сентября утром из первой стрелковой роты ушел к немцам солдатлитовец. «...» Он рассказал немцам систему обороны, и на следующий день немцы забросали снарядами бывшие места размещения наших штабов и огневых точек...»

Спустя два дня советские войска начнут наступление на Прибалтику. Через полтора месяца они освободят Эстонию, Литву и Латвию (кроме ее западной части). А полк, в котором служил Геннадий, вместе с другими вооруженными силами разгромят 26 дивизий. Здесь немецкие войска потеряют больше 200 тысяч человек.

Я остался единственным офицером

Из дневника от 30 сентября 1944 года:

«...На месте блиндажа, куда попал снаряд, дымилась черная воронка. Бревна разбросало на 15–20 метров. Часа четыре мы откапывали товарищей. Накануне на хуторе на чердаке я видел красивый гроб. Командира роты положили в основание гроба, командира взвода в крышку, остальных завернули в плащ-палатку и похоронили в братской могиле. «...» Итак, я остался единственным офицером в роте. Шли как погорельцы, осиротевшие дети большой дружной семьи. «...» Многие, глядя на меня, 20-летнего мальчишку, который два месяца назад пришел из училища и не имел ни жизненного, ни боевого опыта, наверное, скорбно вздыхали: как-то он справится. Погубит и себя, и людей! Но об этом разговор впереди...»

Заметки Геннадия Петрова появляются все реже. Теперь на его плечи легла ответственность за жизни многих солдат.

Мучительные марши

А уже в январе 1945-го советские войска освобождали Будапешт, Польшу и Восточную Пруссию.

Из дневника от 31 января 1945 года:

«...Вторая половина января прошла в тяжелых и мучительных маршах. Изпод хутора Дзина нас перебросили на другой участок, но 16.01 сняли, ночь переночевали в полковых тылах. На другой день вечером нас пешим маршем бросили в Восточную Пруссию. Шли по 40 км в день и за пять дней прошли 200 км. Хлопья мокрого снега, падая на сапоги, прилипали и таяли, проникая через кожу внутрь. Ноги были мокрые, а сушиться негде и некогда...»

Лети, птичка

Из дневника от 2 февраля 1945 года:

«...В роте потерь нет. Несмотря на тяжелые бои, утром, когда стал умываться, вдруг увидел небольшую птичку на сломанной березе. Она беззаботно прыгала, радовалась солнышку и хорошей погоде. «Господи! — подумал я. — Лети отсюда подальше, пока не сбили шальной пулей или осколком...»

Никогда не было таких потерь

Из дневника от 12 февраля 1945 года:

«...Не успела рота окопаться, сделать щели нужной глубины, как на нас обрушился шквал снарядов. Вероятно, немцы предполагали, и не без основания, что русские воспользуются этим оврагом. Мы бросились в воронку. Внезапно огонь прекратился. Я кинулся к роте, с ужасом представляя, что на ее месте обнаружу гору трупов. «...» Одним артиллерийским налетом немцы ранили у нас семь человек. У меня никогда не было таких больших потерь...»

В апреле были освобождены Венгрия и Австрия. А советские солдаты готовились войти в Берлин.

Из дневника от 13 мая 1945 года:

«...Подняли нас в 4 утра, позавтракали у танкистов, вдруг узнали о капитуляции Германии. Это было настолько неожиданное и радостное известие, что трудно было сразу поверить. Не доходя до местечка Эзера, узнали у шофера о капитуляции Курляндской группировки. Наше командование тоже подтвердило факт капитуляции Германии, и мы поверили. До самой остановки на ночлег мы кидали ракеты, стреляли в воздух, пели, кричали «Ура!».

...Геннадий Петров был награжден орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны I степени.