Эй, топни, нога, не жалей сапога!

Троицкие фольклорные театры «Золотая рыбка» и «Моргосье» примечательны не столько приверженностью к традиционной народной культуре, сколько тем, что их участники — исключительно многодетные семьи, воспитывающие четырех, пять, шесть и более детей. Место для встреч у коллективов тоже очень необычное — Троицкий лес.

За домом № 9 на Октябрьском проспекте начинается широкая лесная просека.

Стройные березки и осинки уже частично сменили цвет с зеленого на золотой.

Но не менее живописная, чем раскрашенный осенний лес, открывается картина... крестьянских гуляний. На просеке 20–30 женщин и маленьких детей в народных костюмах. В их образах все продумано до мелочей.

Новогодний хоровод

Пока мамы завязывают на головах платки, мальчонки в русских народных рубахах и портах играют в догонялки. На поваленной березе сидит девочка лет шести в ярко-красном платке с узорами — как из бабушкиного сундука. Только из-под длинного крестьянского сарафана выглядывают современные детские туфельки.

Еще одна краснощекая «бабуся» нянчит своего годовалого братика. Семьи собрались отметить Новолетие по старославянскому календарю. По-современному — Новый год.

— Я как один из немногих здесь присутствующих мужчин беру на себя роль елки, — декларирует папа шестерых детей и по совместительству руководитель коллектива Андрей Анисифоров.

Он встает в центр круга и поднимает над головой глиняную крынку с золотыми пшеничными колосьями. Остальные замыкают вокруг Андрея хоровод.

— Садила баба лук-чеснок, — звонко запевает Ольга Капустина.

— Садила баба лук-чеснок, — подхватывают остальные.

— Червяки, мухи, комары. Жили-были, баи-говори, — гудит лес.

Хоровод перетекает в игры. Дети изображают воробушков, потом — как бабы пашут в поле. Разыгрывают обряды, характерные для Смоленщины конца XIX — начала XX века.

Мода из бабушкиного сундука

Прошли времена, когда семеро по лавкам. У прабабки супруга Ольги Капустиной, например, было 17 детей. У молодого поколения Капустиных пятеро — и это в условиях современного мегаполиса скорее диковинка.

Не меньшая экзотика для многих — костюмы, которые носят многодетные.

У Светланы Анисифоровой, например, очень аутентичный лакомник — сумка из лоскутков, пришнурованная к поясу. У Марии Залетовой под сарафаном рубаха XIX века из чистого льна, которую ей раздобыла подруга на ярмарке. Раньше крестьянки такие вещи носили только по праздникам, поэтому рубаха хорошо сохранилась.

— Носится превосходно, — подтверждает женщина. — В русской народной одежде вообще чувствуешь себя так, как будто ты в ней родился.

На голове у Марии — красная полотняная шапка-повойник. На Руси замужние женщины обязаны были прятать в такие шапки свои волосы. Вот и Мария прячет, следуя старой традиции.

Песня лечит

Народная культура, по убеждению участников коллектива, имеет очень сильный воспитательный эффект.

— Сейчас мода на психологов, к которым люди ходят изливать свою душу за большие деньги. А ведь в традиционной культуре все это было. Если бабе плохо, она встречалась с подругами, и они пели.

Хорошая психологическая разрядка. Для кого-то это, может, выглядит старомодно. Но напоешься вдоволь, и на душе хорошо, — говорит Ольга Капустина.

Сама Ольга и шьет, и поет, и играет на балалайке, хлеб сама печет. И даже умеет ткать — муж ей смастерил ткацкий станок. Почти все пояса на участниках коллектива — ее рук дело.

Тем временем Светлана достает корзинку с кусками коврижки и вазу с грушами.

Малыши радостно бегут к угощениям.

Полакомившись, возвращаются к играм.

Веселые визги оглашают лес.

— Городским детям нельзя кричать — это такая норма поведения. А как им выражать свою природу, развивать связки? Как выплеснуть то, что накопилось? — говорит Анисифорова. — Есть выражение: не ори, не в лесу. У нас — наоборот.

Ольга достает балалайку и запевает частушку. «Ой, девки, беда, некуда деваться. По колено борода — лезет целоваться!» Другие подхватывают. А потом вместе с ос