Черный дым помню до сих пор

Каждый год 11 апреля мир вспоминает жертв нацистских концлагерей. В Новой Москве живет немало бывших узников. Воспоминания еще сильны в их памяти. И все они считают, что подобное надо обязательно знать каждому — чтобы такое никогда не повторилось.

Вцепившись в подол

Ей было пять лет, но она помнит, как летом 1942-го немецкие оккупанты разбудили их на рассвете. Разбили прикладами автоматов окна и всю семью (маму и пятерых детей) выгнали на улицу.

— Матка! К складу! — Эти слова доносились со всех концов деревни, оккупанты вели мирных жителей к складу. Три долгих года Марию Митрофановну Панкову с мамой, братом и сестрами гнали из деревни Дубны Калужской области, расположенной недалеко от Брянска.

— Восьмимесячная сестренка Валя постоянно на руках у мамы, остальные, чтобы не потеряться, ухватились за ее подол, так держались всю дорогу, — рассказывает Мария Митрофановна.

Маленькая Валя не выдержала тягот и умерла от скарлатины под городом Навля. Потом их везли на платформах поезда в Каунас.

— Страшно! Чтобы нас ветром не унесло, мама, прижимая нас к себе, привязывала друг к другу, а сверху еще самолеты бомбят, — продолжает ветеран.

Пережив тяжкие страдания и лишения, они оказались под Кенигсбергом.

Потерянное детство

Многое стерлось из памяти. Но зловещий черный дым, валивший из огромных труб, Мария Панкова помнит до сих пор.

— Говорили, что там сжигают людей. А когда нас загнали в огромный ангар, раздели, посыпали хлоркой и стали поливать водой прямо из шланга, мы подумали, что это конец, — говорит Мария Митрофановна.

Потом нацисты, выстроив взрослых и детей посреди лагеря, насильно отрывали малюток от матерей. Душераздирающие крики, плач детей, лай конвойных собак — вот что звенело в ушах маленькой Маши и тысяч заключенных.

Бывшим малолетним узникам концентрационных лагерей трудно вспоминать страшные военные годы, и на глазах Марии Митрофановны выступают слезы. Они были маленькими детьми, у которых война отняла детство. Над ними так же издевались, их условия содержания в лагерях не отличались от условий взрослых. 5–7-летние девочки ухаживали за малышами, пока их мамы работали. На каждом шагу ожидала смерть.

— Несколько раз мы были на волосок от смерти, — говорит Панкова. — Взрослые, конечно, понимали гораздо больше, чем мы, дети. Но у нас все было на уровне ощущений: жуткий страх и постоянное чувство голода. Правда, иногда выручали местные жители — давали нам какой-то кусочек еды.

Речь свободы

В августе 1944 года линия фронта проходила совсем рядом, часто бомбили. Вермахт отступал по всем направлениям, а конвойные «отрывались» на заключенных. В одну из бомбежек узники забрались в старый ангар.

— Все прыгали в этот круглый ангар — он был, как яма с крышкой, — и сидели тихо. Потом услышали русскую речь и настойчивый приказ выходить. Это оказались наши солдаты-освободители. Все заплакали от радости, не веря в чудо. Нам повезло, пройдя три года ада, мы с божьей помощью выжили. Все, кроме маленькой Вали….

Обратная дорога домой была долгой, но совсем иной — ведь они шли домой. Сначала пешком. Потом на поездах отправлялись в родные края. Лишь в ноябре 1944 года они добрались до родной Калужской области, где осталась разрушенная и сожженная деревня. Но — уже освобожденная.

Справка

Всего во время Второй Мировой войны на подконтрольных Третьему рейху территориях работало около 14 тысяч концентрационных лагерей.

По разным данным, в них содержалось от 18 до 20 миллионов человек. 11–12 миллионов погибли.