Черен бор за этим старым домом

14 октября исполняется 59 лет со дня кончины поэта Николая Заболоцкого (1903–1958). Некоторые из его лучших произведений навеяны двухлетним пребыванием в Переделкине.

В отличие от других обитателей писательского поселка, Заболоцкий оказался там не от хорошей жизни. В мае 1946 года поэт приехал в Москву после семи лет мытарств: год он провел в тюрьме, четыре года в лагере по обвинению в антисоветской пропаганде и два — на поселении. Ленинградскую квартиру, где он жил до ареста, во время блокады разрушило снарядом. Надо было пускать корни в столице.

Сначала Заболоцкому давали приют московские друзья — писатели Николай Степанов и Ираклий Андроников. Это был смелый с их стороны поступок — ведь с поэта не была снята судимость и в любой момент он мог снова попасть в опалу. А потом прозаик Василий Ильенков, живший в городе, предоставил ему свою переделкинскую дачу. Заболоцкий поселился там с женой, сыном и дочерью.

Дом до наших дней не сохранился, он стоял рядом с дачей № 8 по улице Серафимовича (сейчас это территория Дома творчества). Окно второго этажа выходило в березовую рощу. Такое соседство вдохновило Николая Алексеевича на проникновенные строки:

В этой роще березовой,

Вдалеке от страданий и бед,

Где колеблется розовый

Немигающий утренний свет,

Где прозрачной лавиною

Льются листья с высоких ветвей,—

Спой мне, иволга, песню пустынную,

Песню жизни моей.

Почти каждый день Заболоцкий ездил в Москву — по издательским делам и за продуктами. Двухкилометровые маршброски от станции до поселка с документальной точностью описаны в стихотворении «Прохожий». Публиковали поэта редко, а в магазинах было пусто.

Хорошо, что хозяин дачи разрешил посадить на участке картошку. Сын Корнея Чуковского Николай, переводчик и прозаик, удивился, что Заболоцкий от зари до зари орудует лопатой: сам он предпочитал кормиться литературным трудом.

— Положиться можно только на свою картошку, — объяснил умудренный страданиями поэт.

К Заболоцкому часто заглядывали соседи. Например, Александр Фадеев, которому поэт прочитал стихотворение «Слепой». Оно было написано после встречи с нищим, который собирал подаяние на станции Переделкино. Фадеев расплакался, но сказал, что сейчас не время публиковать такие стихи:

И боюсь я подумать,

Что где-то у края природы

Я такой же слепец

С опрокинутым в небо лицом.

Лишь во мраке души

Наблюдаю я вешние воды,

Собеседую с ними

Только в горестном сердце моем…

Заболоцкий бывал в гостях у Бориса Пастернака. В стихотворении «Поэт» легко узнать окрестности дачи Бориса Леонидовича на улице Павленко — сосны и луг, который в шутку называли «Неясная поляна».

Черен бор за этим старым домом,

Перед домом — поле да овсы.

В нежном небе серебристым комом

Облако невиданной красы. <…>

А внизу на стареньком балконе —

Юноша с седою головой,

Как портрет в старинном медальоне

Из цветов ромашки полевой.

Осенью 1947 года Заболоцкий переехал на дачу Вениамина Каверина, на улицу Горького, 15. А весной следующего года поэту дали квартиру в Москве, на Беговой улице. Там он прожил 10 лет, до конца своих дней. В Переделкине он бывал (например, в 1956 году снимал две комнаты у Константина Тренева на улице Серафимовича, 1), но уже как самый обычный дачник.

Прохожий

Исполнен душевной тревоги,

В треухе, с солдатским мешком,

По шпалам железной дороги

Шагает он ночью пешком.

Уж поздно. На станцию Нара*

Ушел предпоследний состав.

Луна из-за края амбара

 Сияет, над кровлями встав.

Свернув в направлении к мосту**,

Он входит в весеннюю глушь,

Где сосны, склоняясь к погосту,

Стоят, словно скопища душ.

Тут летчик у края аллеи

 Покоится в ворохе лент,

И мертвый пропеллер, белея,

Венчает его монумент***. <…>

Тот дивный покой, пред которым,

 Волнуясь и вечно спеша,

Смолкает с опущенным взором

Живая людская душа. <…>

А тело бредет по дороге,

Шагая сквозь тысячи бед,

И горе его, и тревоги

Бегут, как собаки, вослед.

1948

*Станция Киевского направления Московской железной дороги (в городе Наро-Фоминск).

**Мост через реку Сетунь.

***На переделкинском кладбище как минимум до 1950-х годов была могила летчика, погибшего в боях под Москвой, украшенная цветными лентами и увенчанная деревянным пропеллером.